Иди и смотри. Левиафан.

На прошедшей встрече  киноклуба  «Суть Времени Киров» наша ячейка совместно с гостями просмотрела фильм Элема Климова «Иди и смотри».
Этот фильм с одной стороны исполнен в стилистике предельного реализма, а с другой стороны насквозь пропитан символами. И, как показало последующее обсуждение,  фильм справляется с теми задачами, которые ставил перед собой его режиссер. Через психологическое напряжение фильм вызывает высокий по накалу эмоциональный отклик.  Вектор обсуждения задала неожиданная реплика нашего гостя о том, что этот фильм вызвал у него отторжение, ассоциируясь с вырождением киноискусства  в позднесоветский период. И как логический вывод из этого - наследственность современных «левиафанов» к подобному советскому творчеству. Это резюме вызвало эмоциональную и живейшую дискуссию.

Действительно, даже для подготовленного зрителя фильм оказывается  сложным и неоднозначным. В нем нет классического героя, в нем нет подвига, в нем нет деятельного противодействия злу. По сюжету фильма идет медленное, но неумолимое нагнетание ужаса, мрака, боли; вползает особая война. Война не за ресурсы, земли, не за богатства – война за право на существование. Об этом говорит в конце фильма немецкий офицер: « С детей начинается все. Вас не должно быть. Не все народы имеют право на будущее. Низшие расы плодят заразу коммунизма. Вас не должно быть, и миссия будет исполнена. Сегодня или завтра». Вот она предельная  и окончательная позиция зла в этой войне. Как оказалось, режиссер оказался прозорлив, предугадав, что война еще не окончена.
Центральный символ в картине - это расстрел Флеры портрета Гитлера: каждый выстрел как бы поворачивает время вспять, к началу возникновения этого предельного зла. И Флера останавливается только перед младенцем. Вот вокруг чего мы ломаем копья. Здесь кроется смысл нового гуманизма, смысл коммунизма, здесь наш символ веры - вера в человека. Тогда мне стал понятен тот факт, почему люди вступали в ряды коммунистов в этой особой метафизической войне. Именно на этой войне они понимали это предельное различие между добром и злом, понимали значение той священной войны, которую они вели.

Гитлер, как воплощение Зверя, был порожден чревом капитализма,  роковой неотвратимостью развития идеи господства - доминанты западной идентичности. Имено эта идентичность, скурпулезнейшим образом исследуемая в цикле "Судьба гуманизма 21 века",  на протяжении тысячелетий,  ради своего господства, подкашивала естественный процесс исторического развития других народов, стран, цивилизаций: Индия, Китай, Америки, Россия, Восток - им несть числа. И Гитлер было порождением этой идентичности. А ведь в молодости он был художником, пусть и несостоявшимся.  И значит первоначально обладал замечательными человеческими качествами: живостью ума, любознательностью, воображением. Но именно на гребне девятого вала издыхающего проекта  Модерн, Гитлер, сообразно окружающей порочной среде, обратил  свое воображение, свой талант,  остроту ума во служение злу. И как князь из ада промчался по миру, сея смерть и разрушение.
.
В процессе обдумывания ответа  на «проклятый» вопрос о различии Климова от современников, вновь вернулась мысль о цели искусства, о его роли в жизни общества.  И в качестве матафоры родился образ искусства , как врачевателя.  Исполняя такую функцию, искусство должно держать руку на пульсе, наблюдать процессы, прозорливо предугадывать будущие осложнения, применять то или иное лекарство.
Любой фильм необходимо рассматривать в контексте его времени, в контексте происходящих социальных процессов.
Фильм «Иди и смотри» был выпущен в 1985 году, в предперестроечное время. Это было время омертвления коммунистической идеи, много раз упрощенной, извращенной и выхолощенной. Общество впадало в философское и мировоззренческое удушье. И в то же время образ запада становился все более ярким и притягательным. Возникала проблема понимания: за что же бились и воевали наши отцы и деды, за что страна положила на алтарь Победы 28 миллионов своих граждан? Потребовалась новая сложность для ее понимания. Поэтому Климов, как мне кажется, чувствуя и омертвление прежней идеи и  самого общества,  через центральную смысловую сцену расстрела фотографии Гитлера,  задал в своем фильме новую глубину понимания сути той метафизической войны. И  пусть он не предовратил падения своего народа, но этим с этим фильмом он достойно встает в ряд подвижников традиции русского искусства.

Так в чем же принципиальное отличие современных уродов «Левиафанов»? Сторонники и защитники таких фильмов апеллируют к тому, что через призму кино общество посмотрит на себя, ужаснется и начнет самоизлечиваться. Это неверная рецептура. Такое «лекарство» можно прописывать заболевающему, но еще здоровому обществу: А если оно находиться в состоянии еле дышащего, немощного, покрытого струпьями и коростами? Тогда такое искусство можно рассматривать только в одном качестве – беспощадное полоскание скальпелем по этому, еще живому телу.

В чем же должна сегодня состоять задача искусства? О чем раз за разом спрашивал наш гость? Что должно сделать, чтобы немощный, поедаемый червями нашими деятелями искусства,  спящий богатырь наконец пробудился от своего тяжкого сна, после встал и пошел? Но куда? Зачем? Для чего?
Вот что требуется  сегодня - целеполагание, путь, его направление, смысл. Что было у того расслабленного, которого излечил Христос? Вспомним, что было сказано у Матфея: «По вере вашей да будет вам». Вот что было у немощного - жгучая, страстная вера.  И чудо состояло не только в том, что Христос его исцелил, для  него это малое дело. Настоящее чудо совершил и сам немощный, потому что уверовал. Уверовал так, что преодолел свою немощь. И такая вера- вот подлинное чудо!  Поэтому задача искусства на сегодня состоит не в том, чтобы полосовать тело по живому (наш народ, как правдоискатель, вполне осознает свое падшее состояние), цель сегодня - возродить эту веру, веру в исцеление, веру в то, что невозможное возможно: « Дерзай Чадо... Встань и иди!». Вот это будет настоящее живое искусство. Только таковое оно станет «живою» водой , и созиждет  столь ожидаемое русское чудо.